Проект Х - офигенский фильм. ^^ Оператор, музыка - аняняня

Так много произошло всего, забыла сколько сигарет лишь бы не видеть мира сего. Все говорили: "А ты не от мира сего".
Сколько было всего и все мимо меня помимо стихов из мира сего. Вокруг меня все выросли, но не смылось на лбу клеймо: "Ты не от мира сего". Лишняя как чернила с пером... У меня с этим миром связь проходит строго по касательной, когда раны и ссадины ныли, грел песчаный карьер и с кем бы не общалась сейчас - ощущаю барьер и ты вроде вполне здорова, но роясь в себе подробно провожу бесплодный поиск себе подобных.

Забавно быть полным гуманитарием и спорить о линуксе. х)

Мне нужен врач, лучше на дом и немедленно.
Ватсон, Фрейд, Курпатов, Пеппер.
Мне нужен врач, лучше на дом, и немедленно.
Хаос. Дре. Живаго. Менделе.

12 декабря 1984 года.
Лондон.
18:00
Одри Уэлькэб.

Расплакалась с самого утра. faiththedog.info/

На улице снег, бедная ужасная квартира, в которой нет отопления, слишком сыро, заплесневевший диван, под которым много пыли, нету воды, света - все за долги отключили. На подоконнике мальчик, лет так двенадцати, сидит и представляет, как мама зайдет и скажет: "Здравствуй, сына, что нового в школе? Что учили? Читали книжки или куда-то ходили?"
Резко открылась дверь, разговор произошел короткий: "Сынок, сходи купи папе водки!"
- Мам, ну какой водки?! Я же тебя люблю!
-Ах, не слушаешь? я сейчас тогда самого отца позову!
Оглянитесь вокруг, посмотрите по сторонам, кем вы стали? Люди семьями, а вы хоть раз с ним гуляли? У всех детей, как у людей - праздники, подарки, дни рождения, торты, свечи, а у него что есть? Только дома пьянки вечно...
Папа сразу схватился за ремень, все пошло по накатанной. Руки все в крови, мальчишка выкинут за дверь: "Вот теперь здесь и живи." Они дальше бухать, он на ступеньках в слезал - все тело в крови и синяках, а в душе сплошной детский страх.

- И почему все, за что мне это? Почему умерли все - ни бабушки, ни деда. Боженька, что мне делать, скажи, прошу, подскажи.

Мальчик тихо открыл дверь, собрал свои вещи в квартире, а потом без остановки от дома минуты три или четыре.
На глазах слезы, ботинки промокли. Позвонил учительнице в дверь и уснул у нее на пороге.

Утро. Его нашли и забрали в дом. Согрели, покормили, усадили и спросили: "Что произошло, что с лицом?" Он молчал, было стыдно. Все знали его семью - все было слишком очевидно. Валентина Петровна обняла его, как сына, взглянула, спросила: "Давай заберем тебя к себе?.. Но, если хочешь, то отведем обратно к маме..."

- Не нужно к папе, маме!!! Я вас прошу, меня дома не ждут, я им не нужен, всем наплевать, где я, кто я, здоров или простужен...

Она обняла его сильнее, наверное, на душе ему стало легче. Что в итоге? Мальчик остался жить, они его растили, отстегивали деньги, одевали как своего, любили, а летом ездили на дачу каждые выходные: чужие люди любили больше, чем родные. Поставили с колен на ноги, судьбу его увидели, он же с уважением показывал пальцем и говорил: "Вот мои родители." Шли секунды, минуты, часы - шли годы. Мальчишка вырос - бизнес, свой секретарь, водитель, своя семья и живут совсем не тужа. Опять случайность - в дверь звонок - на пороге два бомжа.

- Здрасьт-те!... Сынок, ну жен, не узнал? Мы твои мама с папой, ты по нам не скучал и не ждал?

Заглянули внутрь - какой дом большой, а у них нет крова, не то, что квартиры: "Ты помнишь, как мы тебя любили?" Серьезный, спокойной взгляд, в котором детская обида. Опять за случайностью случайность: "Пап, это кто?" - подала голос дочь Марина. От них тихий шепот: "Это наша внучка?", - в ответ: "Нет, моя дочь, возьмите на бутылку, и убирайтесь прочь..."

Мальчишка-парень сел в кресло - сердце по рельсам поехало в пятки. Вспомнилось, как они с отцом играли в парке в прятки. Как кричала мама из окна: "Парни, кушать!" А сейчас они пришли, а он отказался слушать. И ведь были же нормальные люди, когда еще не видели водку и не пили. Задается резонный вопрос: "Где же раньше вы были? Столько прошло лет, раньше был совсем не нужен - сплошные мысли у камина, а тут внезапно вспомнили про сына!"

Но так нельзя, но на сердце рубец, а они родные - мама и отец. Мальчишка-парень сорвался с кресла - прекратил страдать. Забрал их в дом. Люди учили прощать.

Это какой-то новый стиль письма у меня. Слово мне предоставьте, отнеситесь серьезно, здесь ни капли шутки и прикола нет. Второй год уже не могу хранить в себе злобу и гнев. Все пишу, пишу, пишу, получается, как в баре у шотов смесь, а за всем этим мне очень трудно скрыть, кто я есть.

Привет. Читаешь это? Здравствуй и доброе утро. Быть может, яркой вспышкой лета на праздник во сне приду к вам. А ты рви резко на пульс тела, наша детская опустела - мерзко, да, сама тема пресна, а я буду смелой. Но не поздно лететь ко мне, только не исчезни: слезы людей стали гостем плечей и рук моих. Но я все думала, что судьба, стерва, с праздника жизни никогда неееееее утащит: фортуна - вне брака, а я всего-навсего неееееееудачник. Главное крутить педали, век мой, я родилась, мне дали вектор. Грань эффекта крайне вредна, верно, мне врали крайне блекло. Думаешь заперты и заблокированы? Правда? Мне тут жутко и тесно, но я, как ужасный арендатор освобожу тебе свое место.
Стерео тех лет - кричат миллиарды оркестров. Меня нигде нет - ведь я всегда пустое место. Здесь не имею смысла разговоры о морали, ведь никто не совершенен и никто не идеален. Просчеты и ошибки в жизни каждого бывали и в такой момент совсем не хочется, чтоб добивали, догрызали, досыпали. Именно поэтому я не верю в просьбы перезвонить, когда стучатся и слезно просят открыть. Ни во что не верю: ни в правосудие, ни в справедливость.

Затащила Наркомма в шахматы. Есть повод гордиться!